Решила дописать конец...

[Alatanaro]

Название: Бессмертие - не его судьба.
Автор: Arandil.
Жанр: драма, мелодрама, кроссовер.
Персонажи: Мейсон Кэпвелл, Мэри Дюваль, Питер Гай. Грейдон Хаммер, Круз Кастильо, Кейт Тиммонс, Памела Кепвелл Конрад (упоминаются).
Фандомы: Горец, Санта-Барбара.
Рейтинг: не R.
Размер: мини.
Основное время действия: 28 июля 1986 года - 1992 год.
Статус: завершён.
О чём: а нужен ли дар Бессмертия тому, кто потерял почти всё: любимую женщину, родных и жизнь, о которой мечтал?
Предупреждение: немного депрессивный фик. Редакция довольно сильно изменена. Смерть персонажа

- Помню этот день, словно он был вчера: я ждал отца внизу, в дверь позвонили, и я по обыкновению позвал Розу, но никто не откликнулся, поэтому я сам открыл дверь и впустил её. И в немом изумлении смотрел на неё, впервые в жизни потеряв дар речи. Она остановилась и вперила в меня взор серо-зелёных глаз, и я утонул в них навсегда и в этот бесконечно дивный миг наши души, созданные друг для друга, встретились, и пламя любви вспыхнуло во мне и не осталось ничего в этом мире, и ничто не волновало меня в этот миг. Моё сердце ни разу не встрепенувшееся при виде других женщин, полетело навстречу этой чудесной незнакомке с обликом ангела. Сердце моё прыгнуло куда-то в небесные дали и ухнуло в неизмеримые глубины. Так я был пленён той, кого я ждал всю жизнь. И огонь, некогда потухший, даже не загоревшись, разгорелся теперь с невиданной силой...
И я ухаживал за ней, ибо каждая девушка обязана ощутить себя желанной: цветы, шампанское, конфеты, раритетные пластинки, наряды, праздники, танцы, вальс, прогулки верхом по кромке пляжа... И ещё я помогал ей в больнице… Я был стремителен и мой напор пугал её, но не скажу, что это лишь уловки, мне нравилось радовать её, ведь должна девушка понять, насколько она прекрасна. Я понял, что за ней никто не ухаживал до меня... Я люблю тебя. Мне кажется, я люблю тебя… Этими словами я признался ей в любви. Я старался быть хорошим только с ней, я старался, видит Бог! Но оставшись без её присмотра, я снова превращался в привычного всем монстра, я не знал ей цены, я сознавал, что не был достоин её, она не верила в мою любовь и ушла от меня. Но у меня была надежда: она жила рядом со мной, смотрела на те же звёзды, дышала одним воздухом со мной и была женой другому. Мы иногда встречались и каждая мимолётная встреча как благословение и проклятие, как рай и ад несли радость и боль. Но она поверила в мою любовь и были шатры под небесами… Но я потерял её без надежды на встречу.
Невзгоды заставили меня забыть о Боге, и Бог дал мне её, дабы я поверил, что умею любить, отдавать всю любовь и нежность ей одной. Мы не были женаты, но она была мне и женой, и матерью, и дочерью, она стала для меня всем – глотком воздуха и влаги, благословением, надеждой и счастьем. Но Бог отнял её у меня. Счастье поманило меня и ушло навеки, канув как вода в песок. Я был так глуп и самонадеян и потерял её – мою любовь! Её больше нет, и мне остались одни воспоминания. Я никогда не увижу её, не услышу её голоса, не смогу обнять и поцеловать её. Никогда не вдохну солнечный аромат её душистых пышных волос, никогда она не посмотрит на меня тем незабываемым взглядом, никогда не услышу моё имя, которое она произносила мягко нараспев: Мейсон… О, Боже, мне никогда не смириться с её смертью, я душу дьяволу готов продать, только бы вернуть её! На что мне Бессмертие без неё? Я помню тот страшный день, он до сих пор похоронным стуком бьёт по мне и мне так больно! Я был не в силах идти на похороны, одиноко я простился с ней и ушёл, пока церковь не наполнилась людьми. Я не хотел никого видеть, никто не мог мне помочь, да и не искал бы я утешения у тех, кто отнял её.
Ты говоришь, что её никто не убивал. Да, я понимаю, её никто не убивал, это был трагический нелепый несчастный случай, и отец сказал, мне казалось бы, такие простые, но ужасные слова: «Это был ветер, сынок, ветер!». Я знаю - я не должен винить никого, но как же мне больно! Винить людей вошло в привычку, стало образом жизни, ибо я был помощником прокурора, и я обвинял. Обычно говорят, что профессия влияет на характер человека, на самом деле я всегда искал виноватых и моя натура идеально подходила для должности окружного прокурора. Прошло всего две недели, уже прошло две недели, как нет её… Мэри, моей любимой…
Ты говоришь, что тридцать один год – хороший возраст для Бессмертия, ты говоришь, что я буду жить долго: мне не страшны ранения и болезни и старость не придёт ко мне. Ты говоришь, что я увижу, как мир изменится: как другие люди будут ходить по земле, и я увижу немыслимые сегодня чудеса техники, описанные в фантастических романах, и я увижу новые произведения искусства, и тысячелетия спустя буду представителем своей цивилизации, исполненным знания, мудрости и силы, если проживу такую же долгую жизнь как ты?.. И лишь я буду помнить мир, когда я был юным? Но во мне всё мертво, я умер две недели назад… вместе с ней. Моя душа мертва, пойми это! Какой-то звон нарушил его мысли. Что-то разбилось? Это зеркало. Рука в крови, а значит это он разбил зеркало. Со странным выражением на лице Мейсон словно зачарованный смотрел как голубые огоньки на руке лижут края ран, и раны так быстро заживают, и был уверен, что к этому он никак не привыкнет! И боялся, что никогда не привыкнет.
- Ты не представляешь, как я боюсь своего отражения, ибо вижу в нём незнакомца с потухшим взглядом и знаю, что он обречён, а у меня не осталось сил на борьбу с безнадёжностью. Почему умерла она, а не я? Почему мне раны не страшны, почему её раны не зажили там, на этой проклятой крыше?! Как бы я хотел умереть вместо неё, подарить ей моё Бессмертие! Но нет, это невозможно!
Но на что мне все чудеса мира, когда её нет рядом? Я буду странствовать по свету, а скоро её могила порастёт сорными травами, и сама память о ней сотрётся, ибо не останется людей, помнивших её, пусть так. Ты говоришь, она будет жить, пока её кто-то помнит, пока я её помню? На что мне память? Я залил своё горе вином, но не в силах избавиться от кошмаров! Знаешь ли ты, сколько я выпил, чтобы забыть кошмар, стоящий перед моим взором и не покидающий меня ни на час, и неизменно всплывающий в сознании? Если бы я знал, чем всё кончится – я бы близко к ней не подошёл и никогда бы не заговорил! Уж лучше бы я не любил, и тогда не страдал бы так жестоко! «Да, любовь – мираж», - говорил я себе. «Любовь – помеха!» - зло смеялся я над сёстрами. Правы были люди, когда называли меня злобным чудовищем. Когда-то мне не нужно было любить, чтобы обнимать женщин, ласкать и целовать их. Но как жестоко рок отомстил мне за мой цинизм, за мою глупость, я не ведал, что говорил! Любовь – это боль и без любви жить легче. Но о чём это я, я снова отрекаюсь от любви? Любовь - это редкая драгоценность, и многие ищут любовь, но так и не находят, а ко мне она пришла нежданной. Нет, я ждал её, я жаждал перемен, я был готов любить и я полюбил и наградой мне стала её любовь, любовь моей Мэри! Спасибо, спасибо, Боже, что дал её мне, иначе я бы не знал чуда любви! Но почему Ты, Боже, отнял её у меня? Ответь мне, друг мой, эта боль уйдёт?
Ты говоришь, что много раз испытывал то же, теряя любимых, и каждый раз тебе было больно, но боль когда-нибудь перестанет быть такой острой, упав на дно моего сердца, останется там, и каждый раз будет напоминать о себе при следующих потерях? Ты правдив, учитель мой, спасибо тебе за это. А знаешь ли ты, что ложь опутала всю мою жизнь? Мне лгал мой отец, когда называл меня сыном. Но он не любил меня, потому что я – не его сын, я был усыновлён. Я был настолько нелюбим отцом, что думал, будто он ненавидит меня потому, что я не его сын и я, отверженный, несколько раз делал анализ крови, и кровь неизменно свидетельствовала, что я сын моего отца. Скажи мне, возможно ли, чтобы Предбессмертный казался родным сыном приёмного отца? Моя мать лгала мне, обещая вернуться, если я буду хорошим мальчиком. Я был хорошим мальчиком, я любил моих родителей, я был хорошим братом, я любил сестёр и одного брата (но другого брата я не любил), я был лучшим учеником школы и лучшим студентом юридической школы Гарварда, но мама не вернулась, она бросила меня. Мои сёстры вечно лгали! Мой брат лгал мне. И я лгал безбожно. Вся жизнь моя – ложь! И сейчас я не нуждаюсь в утешении, ибо я безутешен и горек мой жребий, мне бы лечь и заснуть навеки. Ты понимаешь меня как никто, но пойми и прими это – я не хочу быть Бессмертным!
Ты думаешь – я хотел свести счёты с жизнью, выбежав из дома и сев за руль? Не скрою от тебя, эта мысль заполнила мой разум, ибо я был уничтожен, раздавлен. Я потерял любимую, а она перевернула мою жизнь: наполнила её светом и теплом, но сейчас я разом всего лишился - мой мир рассыпается на части и я собираю прах моих мечтаний в погребальную урну. От меня, весёлого прожигателя жизни, каким я казался тебе в Гарварде, не осталось ничего, тот глупец умер во мне и возродился человек, способный любить. Я помню тебя. Мы познакомились на студенческой вечеринке и ты подошёл ко мне и сказал, что благодарен моему отцу, оплатившему твою учёбу. Ты уже тогда знал, кто я, верно? Почему тогда ты не сказал мне о том, кто я? Убил бы я столько лет на тщетные попытки доказать отцу свою любовь? Потратил бы все силы на ненависть брату и месть его памяти? Мстил бы я отцу за его равнодушие? Продал бы дьяволу душу, карабкаясь наверх, попирая чувства других людей? На первые три вопроса был бы ответ – нет! На четвёртый вопрос опять же отвечаю сакраментальным вопросом: кто знает?
Встретив Мэри – мою Мэри, я родился заново для новой жизни и у меня были мечты о жизни с ней: дом, семья, дети-шалуны, сующие пальцы в сироп, и внуки, мы тихо старимся, и, сидя в кресле под солнцем, наблюдаем, как играют на лужайке наши внуки. Даже если бы Мэри была жива, этому не суждено сбыться.
Я помню, что отец тщетно звал меня, грозясь запереть в комнате, но я умчался прочь от дома и от людей, которых я видеть не мог, ибо никто из них не верил в мою любовь к Мэри, они считали меня недостойным её. Когда мы стали встречаться с Мэри, никто не поддержал меня, не сказал мне простых и тёплых слов, которых я ждал: «Будь счастлив!» Я много лет считал их родными – отца, мать, брата и сестёр, но оказывается, у меня нет родни, ибо я из племени, живущего по закону «Должен остаться только Один». А я так любил отца, братьев, сестёр, в моих грёзах я всегда отводил им большое место. Я мечтал об одобрении отца, я заслужил его много раз, но ни разу он не похвалил меня. Никто не понимал меня: все видели меня одиночкой, пусть так, и я им стану, и ваши правила написаны для меня, и я принимаю их. Должен остаться только Один - хороший закон.
Ты нашёл меня на скоростном шоссе в форде, разбитом при лобовом ударе о бетонное заграждение моста. Алое на серебристом – то капли крови на автомобиле. Я помню, как автомобиль вылетел на встречную полосу и я увидел их – этих людей. Помню испуг на лице молодой матери, и крик маленького ребёнка. Она блондинка как и Мэри. И её ребёнок. Мне было всё равно, что будет со мной, но я не мог допустить их смерти! Ведь жизнь, когда в ней есть смысл – бесценна. И они кому-то дороги, и кто-то будет оплакивать их, если я не успею!.. И я едва не стал причиной их гибели.
Я говорил тебе, что Мэри была беременна? Я думал, что ребёнок мой, пока она не рассказала мне о нападении. Какой МакКормик к чёрту муж, если сотворил такое святотатство? Что с того, что она ушла от него ко мне? Это не оправдание для изнасилования, ничто не может служить оправданием такому низкому преступлению! С ним был пьяный собутыльник... Я не знал об этом. А она до самого конца верила, что ребёнок мой... И я в это верил, а теперь и этой надежды нет! Но не важно, что это не мой ребёнок, я считал его своим, будь у неё хоть десять детей, я усыновил и удочерил бы их оптом. А я так хотел этого ребёнка! Будто знал, что у меня не может быть детей, ведь я был Предбессмертным. А знаешь ли ты сам, откуда мы, кто мы? Я едва успел уйти от столкновения и на скорости врезался в бетон, я помню, как руль тяжело упал на меня, сминая мне лёгкие. В этот миг, показавшийся мне вечностью, я думал о ней. Я иду к тебе, любимая – родная, мы будем вместе и никогда не расстанемся!
Но я снова не сдержал моего обещания, ибо я не с ней, я здесь с тобой. И ты говоришь, что будешь моим учителем. Ты говоришь мне, что среди твоих учеников немало тех, кто прожил тысячелетие, и ты научишь меня не только выживать, но и жить? Но на что мне жизнь?
Ты говоришь, что мы умираем, когда лишаемся головы, и вместе с гаснущей жизнью наша Животворная Сила переходит к Победителю? Гм, значит такова наша Истинная Смерть. Одни живут тысячелетия, другие пару дней, а я неделю задержался на этом свете. Дай мне избавление, прими мою Силу, хоть она и мала! Мало кто отдаёт её добровольно! Знай, что я возлюблю тебя, ибо соединюсь с любимой. Прощай, друг! Нет, постой!

Несколько минут спустя.

Мужчина, закрыв глаза, стоял на коленях под проливным дождём. Другой мужчина, с тяжёлым вздохом вынул меч из пол плаща, подумав:
- Как же образумить этого парня, потерявшего и любовь и самого себя? Он почти ничего не слышит, требует, чтобы его оставили в покое, но сейчас он хотя бы заговорил. Я разговариваю с ним, но он лишь выдёргивает из контекста отдельные фразы или слова и не понимает того, что я хочу донести до его сознания. Несколько раз мальчишка сбегал в поисках того, кто отрубит ему голову, но кроме нас здесь нет никого из наших. Значит, пора переходить от слов к действиям и надо идти до конца, чтобы знать наверняка, сможет ли он? Остался последний довод. Мальчик мой, надеюсь, холод стали на твоей шее тебя образумит. Ах, Питер, неужели у тебя хватит жестокости положить его новой жизни конец?
Вслух же произнёс:
- Мейсон Лемонт Кэпвелл, ты готов к смерти?
Мейсон вздрогнул и поёжился, нервно дёрнув плечом. Так холодно в июле! Нет, холодно ему по какой-то другой причине. Это чёрным крылом коснулась смерть!
Мужчина медленно поднял тяжёлый меч и пробормотал слова, ему хотелось остановить стремительный спуск собственного меча:
- Если передумаешь, останови меня…
Мужчина на коленях повторял слова Мэри, сказанные в вечер танцев и музыки. Тогда тоже лил дождь и сверкала молния. Скоро молния сверкнёт снова, но не с небес... Мэйсон улыбался лучезарной улыбкой, когда-то завоевавшей её:
- Я боюсь, что в меня ударит молния… И если мы умрём, то умрём счастливыми…
Сталь легла на шею, мужчина вздрогнул и зажмурился, понимая, что всё написано на его лице: тягостное ожидание, страх, боль и надежда. Надежда?! Откуда здесь ей быть?
Мужчина, взмахнув мечом, произнёс:
- Должен остаться только Один!
Последней эмоцией был испуг. Удар. Наступила темнота и тишина.

Два года спустя. Год 1988.

Молодая монахиня рассказала матери Изабель об архангеле в облике Мейсона Кэпвелла, явившегося с громом и молниями к ней на помощь и спасшего ей жизнь, убив серийного убийцу доктора Марка МакКормика. Сестра Агата настаивала, что архангел отрубил МакКормику голову, а потом такое началось! Она до самой смерти не забудет того, что было потом! За неделю до признания сестры Агаты в шахте были обнаружены костные останки мужчины предположительно лет тридцати европеоидной наружности. Спешно проведённая медицинская экспертиза под руководством доктора медицины, хирурга-патологоанатома Дитера Брандеса постановила, что останки пролежали в шахте двадцать пять лет. Мать Мейсона Памела Пеперидж Кэпвелл Конрад призналась в убийстве преследовавшего её повсюду давнего любовника. Почти сразу после убийства её новый поклонник расчленил труп мужчины и сбросил в шахту. Окружной прокурор Санта-Барбары Кейт Тиммонс с пеной во рту пытался доказать, что Кепвелл - убийца и был смещён со своего поста за многочисленные махинации с обезглавленным телом. Он и священник Майкл Донелли пытались доказать, что убийца Марка МакКормика - сэр Мейсон Кепвелл. Новый окружной прокурор Санта-Барбары Итон Эшер был вынужден закрыть дело об убийстве за истечением срока давности. Памела уехала из Санта-Барбары навсегда.
Но о чём же говорила бедная сестра Агата? Её словам никто не поверил. Многие сошлись во мнении, что бедная монахиня, пережившая насилие и потерявшая от страха дар речи, что-то путает и нуждается в психологической помощи… Вскоре монахиня исчезла. Потом выяснилось, что кто-то оплатил её лечение в лучшей клинике США, и сестру Агату перестали мучить старые кошмары. Она прошла успешный курс лечения под руководством доктора психологии Грейдона Хаммера.

Санта-Барбара, ресторан «Ориент Экспресс», время ланча.

Двое мужчин в костюмах беседуют за ланчем.
- Ты говорил мне, что многие наши погибают даже раньше увядания своих сверстников.
- Такова реальность, в которой мы живём. Но у тебя есть шанс на долгую жизнь, - сказав это Питер посмотрел ученику прямо в глаза.
Ученик в который раз отметил этот пронизывающий и всё вбирающий взгляд. Ему в который раз стало неудобно и отчего-то так захотелось сбежать отсюда. Но ограничился тем, что опустил взгляд:
- Пока у меня есть возможность прожить несколько лет с теми, кто мне дорог...
- Да, недолго, пока не придёт время меняться. Как твой отец, Мэйсон?
- Всё хорошо, он здоров и мы заново строим наши отношения. Мама уехала и мне до сих пор её не хватает. Питер, неужели нельзя было сделать иначе?
- Нет. Твоя мать сделала для тебя то, что должна была за все годы разлуки.
- Я это знаю. Но всё равно потерял покой. Неужели я предал её, Питер?
- Нет, она знала на что идёт и кого должна прикрывать. Её организация потребовала утрясти это дело, и вышло очень удачно, что я здесь служу судмедэкспертом.
- Она всё знала обо мне с самого начала. И мне не спокойно, я так хочу узнать, как она там одна без меня и Джеффри.
- Ты можешь проведать её в Лондоне.
- Я как раз улетаю туда по делам компании.
- Тебе надо позаботиться, чтобы эта история никогда не всплыла. Как сестра Агата?
- Ей лучше. Питер, спасибо тебе за помощь, без тебя пришлось бы туго.
- Не за что, Мэйсон, поблагодари Грейдона.
- Уже поблагодарил.
- Это хорошо.
- Твои планы не изменились?
- Нет.
- Ну, мне пора. Будь осторожен, мальчик мой.
- И ты тоже.
Бессмертные разошлись. Бывший "приютский сирота", и стипендиат СиСи Кепвелла, а ныне преуспевающий доктор Дитер Брандес, он же Бессмертный Питер Гай, махнул рукой на прощанье, вышел из "Ориент Экспресс" и направился на работу.
Снова лето. Молодой Бессмертный Мэйсон Кэпвелл сел за руль новенького форда и уехал в аэропорт, а оттуда в Лондон по делам корпорации "Кэпвелл энтерпрайзерс". Там его ждала мать. Его не будет в Санта-Барбаре как минимум две недели…
- Когда-нибудь я уйду... но сейчас я готов ждать, ждать сколько потребуется. До часа Х мне нельзя расслабляться.

Четыре года спустя. Год 1992.

Уже несколько месяцев, как Мейсон Кепвелл сложил полномочия президента семейной корпорации "Capwell Enterprises", покинул отчий дом на Park-Lane и приехал в Европу. Он с болью расставался с родными. СиСи надеялся, что сын скоро одумается и вернётся, но Мейсон знал - в родные пенаты ему не вернуться никогда. Отчий дом, в который он раз за разом возвращался как человек, нуждающийся в глотке воды и пил из источника, жадно насыщаясь до краёв и ждал любви и доверия, иссяк с осознанием истинной сущности и чередой потерь. Мэри. Виктория. Иден. Да, в последнее время он перестал узнавать родной дом. Родное гнездо опустело и над ним нависли тучи.
Но и сегодня хотелось вернуться, однако пути назад уже не было. Сегодня Мейсону Кепвеллу было тридцать семь лет, но уже шесть лет он не менялся. Конечно, это относилось к физическому состоянию. Внутри же Мейсон Кепвелл изменился до неузнаваемости. Всего за несколько лет он проделал путь от неуёмного жизнелюбца, ценителя женской красоты, лёгкого на подъём честолюбца и беспринципного интригана, с изяществом и небрежной ухмылкой отряхивающегося и встающего после жизненных неудач к тому, кем стал сегодня. Человек без роду и племени, вечный скиталец, убийца и пожиратель себе подобных в борьбе за собственное существование, такой же убийственно пустой внутри с выжженным в пепел сердцем и разодранной в клочья душой. Все эти годы он был осторожен. До конца он следовал плану не мог допустить даже малейшей возможности погибнуть как Бессмертный. Нет, никакого квикенинга! И точка. Вчера у него был Джейкоб. Бедный Джейкоб! Он рассказал, как потерял Ирену, и что-то говорил о банде смертных убийц и просил его вернуться назад в Штаты... Он рассказал, что Питер и Грейдон сейчас в Африке в безопасности. Но зачем Мейсону бежать? Если это судьба?.. Умереть от руки смертного убийцы - не этого ли он хотел все годы?
Мейсон никуда не уехал и остался здесь. Откупорил "Джека Дэниэлса", повернулся к зеркалу и чокнулся с кем-то в Зазеркалье:
- За твоё здоровье, приятель!
Отражение в зеркале на сей раз молчало.
Он прилёг на кровать, устало вытянул ноги и глотнул виски. Уже проваливаясь в тяжёлый, полный теней прошлого сон, Мейсон увидел как от сильного пинка дверь слетела с петель и несколько мужчин ворвались в номер. Послышались хлопки... и Бессмертный погрузился во Тьму.

Через полчаса Бессмертный пришёл в чувство, лёжа лицом вниз на мокрой земле и поперхнувшись холодной водой. Что это? Лужа. Мэйсон попытался встать, но его пинком отшвырнули назад. Он чувствовал, как затекли связанные за спиной руки.
- Мразь!
- Кто вы?
Ему ответил мужчина средних лет с короткой стрижкой. В его холодных глазах застыло безумие:
- Мы призваны очистить этот мир от такого извращения природы как ты! Нет в этом мире места Бессмертным! Только мы - созданные по образу и подобию Господа нашего Бога имеем право жить на этой земле!
Мейсон глянул по сторонам: их было человек восемь и, разглагольствовавший о ненависти к нему, стоял в центре с мечом в руке.
- Что я сделал тебе?
- Ты дьявол, как и все эти убийцы, насильники, за которыми мы следили...
Дальше Бессмертный не слушал. Речь была омерзительной и полной ненависти… Не под такие крики он должен уходить. Но выбирать не приходится. Смертный ещё долго кричал, нарезая круги...
Они пришли за мной и я скоро умру... То, с чем не смогла справиться авария на мосту, то, в чём отказал мне Питер, то, что я не дал сделать другим, сделает этот смертный. Я погибну, но моя сила и душа не достанется никому, всё останется со мной. Мэри, любимая, скоро мы будем вместе...
- Руби чисто.
- Не сомневайся, у меня это получится!
Мэйсон посмотрел в небо и нашёл Созвездие Голого Хоккеиста. Мужчина пересчитал звёзды. Их как всегда семь. Звёзды мигнули ему, а через мгновение раздался короткий свист:
- Мэри...

Какой покой… не видно ничего… не слышно ничего…
Из тумана выплыла хрупкая девичья фигура. Его возлюбленная, давно ставшая грёзой и жившая только в его снах… таких осязаемых и ярких, что хотелось плакать. Его ангел из пламени и льда. Его Мэри.
- Мэйсон? Любимый мой…
- Мэри!
Как долог был его путь! Как долог! Мэйсон подошёл к ней и обнял её. Боли нет, есть только наслаждение. Он здесь. С ней рядом. Они вместе, чтобы никогда не разлучаться.